[Начало игры]

---

Франция, шато Сен-Блуа, резиденция рода де Виларе. 9 апреля 2005 года, 2:30 ночи.

Работа шла медленно, неспешно. Рисовать сложную печать в полутёмном помещении под звуки чужого тяжёлого дыхания, пользуясь всего одной рукой, постоянно сверяясь с книгой-источником - занятие не из самых простых. К счастью, хотя бы в чернилах недостатка не было. Даже наоборот - нужно было всё время проверять, не потянулась ли тёмная лужа, что в темноте казалась бездонной, к сложному рисунку на каменном полу.
Закончив, Энгельбрехт поднялся и внимательно осмотрел результат своих трудов. Случайному наблюдателю несомненно бросилось бы в глаза что левая рука Тамплиера висит, как тряпка, на простой перевязи. Чуть более внимательный свидетель заметил бы красную татуировку на этой руке. Но мало кто обнаружил бы и принял тот факт, что на самом деле это была вовсе не его рука.

Независимо от этого, как и от многих других фактов, печать была завершена.

Семь тяжёлых шагов прозвучали под сводами тёмного глухого подвала. Подойдя к массивному рабочему столу, Генрих поправил висящий на спинке стула плащ, чтобы упавший рукав не измазался в человеческой крови, что покрывала пол, и протянул руку за странным ножом, лежавшим посреди стола. Хотя нет, ножом этот предмет только казался; при ближайем рассмотрении становилось ясно, что это что-то вроде наконечника копья, невероятно старого и не раз использованного в деле. Энгельбрехт осторожно опустил его в карман, и снова поднял к глазам книгу, где описывался ритуал. Следующим этапом в списке было чтение заклинания. Звуки шагов сменились жёсткими согласными немецкого языка, режущими непривыкший слух, словно ржавым зазубренным ножом.

-Du erste, O Silber, O Eisen
O Stein der Stiftung, O Erzherzog des Vertrages
Hören Sie mich im Namen unseres großen Lehrers, des Erzmagier Schweinorg
Lassen Sie die absteigenden Winde als Wand
Lassen Sie die Tore in alle Richtungen abgeschaltet werden, sich über die Krone, und lassen Sie die drei gegabelte Straßen an das Königreich zu drehen.
Geschlossen. Geschlossen. Geschlossen. Geschlossen. Geschlossen.
Fünf Vollkommenheiten für jede Wiederholung.
Und nun lassen Sie die gefüllten Siegel an meiner Stelle vernichtet werden!
Gesetzt.

Понемногу подвал начало заполнять голубоватое свечение. То самое дыхание из темноты, сопровождавшее действо последние несколько часов, резко участилось. Генрих же не шевельнул и бровью, даже интонация его не изменилась совершенно.

- Laß dein Körper Ruhe unter meiner Herrschaft, ließ mein Schicksal Rest in deiner Klinge.
Wenn du submittest auf den Aufruf des Heiligen Gral, und wenn du zu gehorchen diesen Geist, aus diesem Grund, so sollst du antworten.
Ich mache meinen Eid hier.
Ich bin die Person, wer die Tugend aller Himmel geworden ist.
Ich bin die Person, wer mit dem Bösen aller Hades bedeckt ist.
Du sieben Himmel, in einer Dreieinigkeit von Wörtern gekleidet,
vorbeikommen deinem Arretierungen, und sei die Hände, die zu schützen balance-!

В момент кульминации мистический свет резко вспыхнул, ослепляя и заставляя зажмуриться. Однако Энгельбрехт лишь чуть сощурился, глядя прямо в сердце рождавшейся сверхновой. И он вполне чётко отметил момент, когда вспышка высветила огромную человеческую тень. Где-то справа тот, второй, полубезумно взвизгнул. Ещё секунду Генрих вглядывался в силуэт человека, которого пару мгновений назад вообще не существовало в этом бренном мире, и ни единой эмоции не читалось на его лице. Ни страха, ни сомнений, ни даже удивления.

-Приветствую, - разорвал он молчание, обращаясь к тени. Казалось, немец выпивает всю жизнь и энергию из собственных слов, прежде чем выпустить их наружу; даже звонкое "Виллькомен" прозвучало невероятно серо и безжизненно, - Кто ответил на этот зов?

Отредактировано Heinrich von Engelbrecht (2013-04-02 17:32:01)

Свет померк, и тень наконец-то обрела плоть.

Энгельбрехт внимательно оглядывал фигуру неизвестного, ощущая исходящую от неё силу. Это был не просто человек в доспехе - это было чудовище великой мощи, способной творить и разрушать с одинаковой простотой. На какое-то мгновение он даже позавидовал этому гостю из эпохи богов и героев... как тот сквозь зубы прошептал:
- Некромант...
?? Генрих чуть наклонил голову.

И через секунду подвал вздрогнул.

- Ты смеешь приветствовать меня, хотя недавно своими собственными руками расправился с тем, кому судьбой было предначертано стать моим мастером! - вспышка гнева была почти физически осязаема. Энергия злобы выплеснулась из воина в одном коротком движении, настолько быстром, что Тамплиер даже не успел его заметить. Только что неизвестный стоял спокойно оглядываясь - и вот уже острие его копья смотрит прямо в грудь Энгельбрехта, воздух сотрясают гневные слова, а во взгляде горит непримиримая ненависть, - Назови хоть одну причину, по которой мне стоит сохранить тебе жизнь?!

...
Левая бровь Генриха чуть шевельнулась, выказывая его искреннее удивление.

- Если бы действительно это было предначертано ему - то я бы здесь не стоял.

Тот же оттенок удивления легко читался и в голосе Тамплиера. Действия собеседника его действительно порядком озадачили. Не повышая голоса, он продолжил:

- В чём-то я согласен с тобой. Да, время решает, когда мы умрём; но где - мы всегда выбираем сами, - монолог Энгельбрехта в тишине подвала звучал спокойно и пусто, словно лекция сонного преподавателя на летних занятиях, - И я, и ты, и этот мешок с костями попали сюда по своей собственной воле. И каждый из нас, выбирая свой путь, прекрасно знал, чем это может обернуться...

Подобные многословные изречения в его устах были редкостью. Пожалуй, именно его искреннее недоумение было этому причиной - и, пожалуй, родной немецкий, который Генриху, увы, приходилось использовать не так уж и часто. Чуть наклонил голову, он посмотрел на неизвестного, спокойно ожидая его ответа.

- Полагаю, это ответит на твой вопрос, герой.

Отредактировано Heinrich von Engelbrecht (2013-04-25 11:45:18)

Оставаясь недвижным, Энгельбрехт внимал словам античного воина, и взгляд его не сходил с фигуры копейщика. Однако сам Генрих видел не живую легенду - перед его глазами висели иллюстрации к старому фехтбуху, на которых был изображён грек, державший в руках длинное копьё, и текст, в том же архаичном стиле фон Данцига:

...великий воин пики и копья,
из тех, чьей ловкости нет равных на земле,
чья сила лишь немного уступает
могуществу разъяренного льва,
и мало кто способен превзойти
дыханья силу и порыв сердечный
сего великолепнейшего мужа.
лишь только в заклинаньях колдовских
он был не самым сильным и сведущим;
и не имел ни воли, ни удачи
свернуть с судьбою данного пути.

Вычленить из этого потока цветистых выражений факты было несложно. Гораздо больше времени заняло обдумывание полученной информации. Молча пережёвывая полученные данные и вполуха слушая монолог воина, Энгельбрехт чуть не пропустил момент, когда в душной атмосфере подвала что-то изменилось. В воздухе повисло напряжение, плавно переходящее в угрозу.
- Это жалкое создание, павшее столь легко от твоей руки, не заслуживает быть моим Мастером. Однако что заставляет тебя думать, что этой ноши достоин ты? Да, ты призвал меня в этот мир, но у тебя нет власти надо мной. Твоя левая рука еще не привыкла к новому телу. Ты ей даже пошевелить не можешь, не то чтобы использовать священные печати!

Угрожающее намерение было не так хорошо завуалировано, чтобы его пропустить. Организм Энгельбрехта напрягся помимо его воли, готовясь к действию. Тамплиер не стал успокаивать накапливающуюся энергию - лишь направил её в нужное русло. Пальцами правой руки сжал обрубок левой, переходящий в чужую конечность, вызывая резкую боль, так необходимую для активации магических цепей. Даже в полутьме подвала можно было заметить, как его лицо побледнело.
- Хахахаха! Сами Боги улыбаются мне в этот славный день! Слушай меня, слушай внимательно, некромант! Ибо я дарую тебе шанс доказать, что ты достоин, что ты избранный, перед которым мне суждено преклонить колено. Сразись со мной в смертельной битве.

Кости - укрепить. Мышцы - усилить. Надпочечники - простимулировать. Окситоцин - распределить равномерно. Энергию - расходовать осторожно, оставить как можно больше. Ненужную конечность - убрать, болтаясь как тряпка, она лишь замедлит движения, подставит под удар.
Отвратительный звук пронёсся по подвалу, звук, который не так часто можно услышать, но в этой комнате сегодня он звучал уже не раз. Звук рвущейся плоти. Лишь несколько секунд он длился, внезапно завершившись не менее отвратительным - шлёпаньем, с котором что-то мягкое и бесформенное падает в глубокую лужу крови.
-Понимаю, что разница в нашей силе велика, поэтому мои условия таковы: продержись минуту против меня и я дарую тебе мою абсолютную преданность, не справишься - умрешь от моего копья. Поверь, не смерти достойнее, чем в битве!

Остатками рассудка, которые постепенно перекрывались притоками норадреналина, Энгельбрехт анализировал ситуацию. Он хочет драки. Герой. Древняя Греция. Высший ранг ловкости. Чуть ниже - сила и выносливость. Вооружён копьём. Защищён доспехами. Я ранен. Недавно вёл бой. Потеря крови. Ослаблен призывом. Меч далеко, за ним не успеть. И он всему этому только рад...

...

- Хм. Я вижу, ты любишь рисковать, - даже в этой ситуации голос Тамплиера нисколько не изменился, хотя оттого ли, что он ничего не чувствовал, или напротив, чувства его были слишком смешаны и ему самому непонятны, - было неясно, - Но увы, я всё ещё рыцарь, и посему предпочитаю честный бой. Так что я предпочёл бы уравнять нас по силе...
Короткая пауза повисла в воздухе, пока Генрих чуть повернул корпус, выставляя левое плечо с уродливым обрубком руки между собой и вооружённым противником.

-...а значит, я просто не буду использовать свою правую руку.

В противоположность своим словам, Энгельбрехт вполне трезво оценивал ситуацию. Это не бой. У него нет никаких шансов победить. Даже один-единственный удар блокировать или обойти он не сможет. Всё, что он может - это выжить; остаться по прошествии этой минуты чем-то большим, нежели размазанный по камню мясной фарш. И также трезво он понимал, что зависит это исключительно от решения его могущественного соперника.

Отредактировано Heinrich von Engelbrecht (2013-04-30 16:51:48)

...
Одним из основополагающих принципов Bloßfechten было то, что идеальным действием в любой момент боя является атака в тело противника. Если тот вынужден защищаться, ему не остаётся времени для атаки. Если же соперник сам атакует в ответ, наиболее верным будет также нанести удар, целясь в его тело, однако во встречном его клинку направлении, создавая одновременно и блок, и угрозу.

Но впервые в жизни Энгельбрехт оказался в ситуации, когда он мог только защищаться.

Это был не бой, нет. Это было избиение. Его тело безжалостно крушили и кололи, не оставляя ни одного живого места. Всё, что он мог - защищаться, пытаясь сохранить три жизненно важные точки. Голову, сердце и правую руку. Потому как его фраза перед началом драки не была пустым бахвальством. Именно в правой руке была запечатана его Магическая Метка, позволяющая восстанавливать ранения, не теряя времени на долгие заклятия. Потерять её - значило подписать себе смертный приговор. Всё остальное - можно будет восстановить, но потом. Пока же он мог лишь держаться до последнего под бесчисленными ударами чудовищной силы.

Наконец, всё закончилось.

Тамплиер стоял на коленях, опираясь о пол чудом оставшейся на месте рукой, и неясно было, какая сила удерживает его от того, чтобы упасть. Остатками рассудка он понимал, что противник не добил его, хотя имел возможность. Значит, всё кончено.
- Ты храбро сражался и доказал, что достоин. Мое копье и щит навеки в твоем распоряжении... Мастер.
Генрих попытался открыть рот - и вместо слов выплюнул, казалось, ведро собственной крови. Сделал несколько глубоких вздохов, остатками энергии восстанавливая лёгкие...
- Мне... не нужна была.. власть над тобой.
Прилив адреналина давно прошёл, и вместе с ним закончился и обезболивающий эффект. Теперь каждая клеточка его тела кричала о раздирающей её боли, и каждое движение, каждый вздох - делали её ещё сильнее. Чудом Энгельбрехт ухитрялся оставаться в сознании - для этого приходилось подкачивать энергию в клетки мозга, чтобы те самовольно не отключились.
- Никто не хотел... тобой командовать. Я готовился к войне с героями древности. *нрргл* И ожидал, что Агнец для Илиона... разбирается в этом лучше, чем я.
Ты, действительно, достойный воин... всё это время ты не давал мне и шанса ответить. Всю эту минуту... без магической поддержки, и что самое главное - без мастера. У меня есть лишь один вопрос...
Если бы Генрих был моложе, он бы улыбнулся. Сейчас же он даже не шевельнулся лишний раз. Его голос был монотонным и безразличным, как у усталого районного терапевта:

- Как ты себя чувствуешь?

Ему даже не нужно было поднимать взгляд, чтобы знать ответ на свой вопрос. Его противник, не получивший ни царапины, также медленно опускался на колени. Ведь всего в паре шагов от него в луже крови лежала оторванная рука Де Виларе, и красным на красном тускло светились на ней Командные Заклинания.
Уже давно - ничьи.

Но Генрих и на них не смотрел - его взгляд был направлен прямо в каменный пол. Земля всегда хранит в себе энергию, которую небрежно попирают ногами. Земля, на которой живёт семейство магов - ещё больше. А каменный пол подвала - это и была земля, так или иначе. Поэтому нет ничего удивительного в том, что последние минуты Энгельбрехт пил эту энергию, восстанавливая ей собственное израненное тело. Излечение шло медленно. Однако сейчас он накопил достаточно, чтобы всё-таки попытаться подняться на ноги. Пошатываясь, но сохраняя вертикальное положение, он наконец посмотрел сверху вниз на великого эллина.

- У меня действительно не было планов командовать тобой... сначала. Но сейчас ты показал себя не воином, а бешеной собакой. За такой всегда нужно следить. Отвернёшься - набросится и попытается перегрызть горло. А у меня... нет ни желания, ни времени этим заниматься.

В голосе мага не было ни насмешки, ни ненависти. Он переиграл своего противника, однако не гордился и не кичился этим. Тамплиер излагал свои мысли не спеша, холодного и спокойно, будто учитель объясняет ошибки чересчур увлёкшемуся ученику.

- Ты считал себя неуязвимым, и бросился в бездумный бой, в котором не было никакого смысла, кроме как потешить собственную гордость. Конечно, ты сильнее меня - иначе мне не было бы необходимости тебя призывать. У меня не было ни одного шанса победить. Тебя победила собственная горячность. Ослепила, лишила всех сил, и поставила на колени перед простым смертным.

Энгельбрехт отвёл взгляд в сторону, словно умирающий без праны, как без воздуха, герой его интересовал не больше, чем одинокая муха, начавшая жужжать под потолком зала.

- Думаешь о своей оскорблённой гордости? Не думай. Ты действительно унижен и раздавлен, но виновата в этом не судьба, в которую ты веришь. Не твои боги. Не мой. И даже я сам здесь ни при чём. Ты всегда сам шёл вперёд, сам выбирал свой путь - по собственной воле ты пришёл под стены Трои, лично решил явиться на этот турнир, и только ты сам виноват в этой своей неудаче. Некого винить, кроме себя самого.

Пауза.

- Я сказал, что мне не нужна бешеная собака за спиной. На войне это будет только помехой, а я вступаю в неё с тобой или без тебя. Однако если ты забудешь свои детские обиды и наконец повзрослеешь - то я готов снова предложить тебе контракт. Взамен же клянусь, не оскорблять ни твоих желаний, ни твоей гордости. Мне не было в этом нужды раньше, нет необходимость и впредь.

Холодный серый взгляд вернулся на копейщика.

- Тебе осталось недолго. Решай - или мы идём на войну вместе, как два воина... или я иду один. А ты - останешься проигравшим ещё до того, как эта война началась. Но запомни - этот выбор тоже полностью твой. Решай, Ахилл. Я всё сказал.

Отредактировано Heinrich von Engelbrecht (2013-05-12 04:45:40)

Энгельбрехт не спешил. Он прекрасно знал, что его противник слабеет и умирает на глазах, и что ему остались буквально секунды. Не боялся он и того, что горячий эллин, вместо того, чтобы признать поражение, попытается забрать его с собой в могилу - в конце концов, он пережил удары здорового Ахилла и вполне оценил их силу. Сейчас же при всём желании тот не сможет нанести смертельный удар.

...

Ничего этого вслух он, конечно, не сказал - ведь его гордый соперник явно из последних сил пытался сохранить лицо, и мешать ему в этом занятии абсолютно не было нужды. Медленно и тяжело Генрих прошагал по тёмному залу, вновь подошёл к останкам безвременно разрушенного стола, и вытащил из груды щепок и обломков кусок плоти, которая не так давно был его собственной. Осмотрел, вздохнул, и с силой прижал к обрубку предплечья. Гримаса боли исказила его лицо.

За его спиной послышалось шевеление.

- Ты сумел поставить меня на колени перед собой. Еще ни одному человеку на этой планете это не удавалось совершить, и, поверь, они старались. Я уже сказал, что ты достоин, и я принимаю твое предложение, Мастер.

Придерживая обездвиженную конечность другой рукой и продолжая процесс заживления, Энгельбрехт кивнул и сделал шаг в сторону копейщика. Его глубокий и пустой голос снова заполнил подвал.

- Сим я, Хайнрих из рода Энгельбрехтов, предлагаю снова. Встань же бок о бок со мной, подними оружие рядом с моим, и мы вместе выберем свою судьбу. Услышь зов Грааля и мой зов, и если согласен - ответь. При одном лишь условии - никто из нас впредь не будет пытаться причинить другому вреда.

Тамплиер замолчал, ожидая ответа, и лишь эхо его слов и тяжёлое дыхание Слуги нарушали тишину этого места. Тело его пронзила тупая ноющая боль - он поморщился, но не пошевелился. Дождавшись мрачного согласия Слуги, он продолжил заклинание:

- Мы станем всем добром в этом мире. Мы искореним всё зло в этом мире. Во имя семи дней, во имя святой Троицы, вырвись же из колеса Сансары, хранитель Равновесия. Вырвись и встань рядом со мной, величайший из героев!

В неярком свете не сразу было заметно, что на левой стороне шеи Генриха багровым узором расцвели Командные заклинания. На этот раз - его собственные.

Святой Грааль наконец-то признал его как Мастера.

Отредактировано Heinrich von Engelbrecht (2013-05-23 10:24:22)

Зрелище того, как герой древности вновь обретает силу и из умирающего вновь становится воином, который по силе равен богам, было на редкость завораживающим. Звякнув доспехами, эллин поднялся на ноги. Генрих хотел было поздравить его с возвращением, но вовремя остановился. Учитывая, что Слуга имел привычку каждое слово в его адрес расценивать как личное оскорбление, чем меньше к нему обращаться, тем лучше. Однако говорить в этот раз начал сам Лансер.
- Мастер, что будем с ним делать? Командные заклинания теперь принадлежат тебе, и этот маг не имеет для меня никакого значения. Теперь он не представляет для тебя никакой угрозы. Ты по какой-то причине решил оставить его в живых и если намериваешься его спасти, то лучше это сделать сейчас ибо его нить жизни уже очень скоро оборвется.
Энгельбрехт даже глазом не повёл в сторону объекта их разговора.

- Спасти?

Его невозмутимый обычно голос вновь чуть дрогнул еле заметными нотками ненависти. Вновь нарушая свою привычку быть немногословным, Генрих заговорил - медленно и неспешно, не то зачитывая биографию, не то - обвинительный приговор.

- Этого человека зовут Клод де Виларе. Он принадлежит к четырёхсотлетнему роду потомственных магов, и всю сознательную жизнь пытается достичь Четвёртой Магии. Его семья? Сын сейчас на обучении в Лондонской Часовой Башне, через несколько лет он должен был получить родовую метку и пойти по стопам отца. Дочь - продана семье Альваторе в качестве наследника. Жену он принёс в жертву ради усиления своей мастерской. Ты стоишь на её костях. А также костях других его экспериментов - судя по его записям, как минимум десять человек были развеяны здесь в пепел ради пустых попыток достичь недостижимого. Ты правда хочешь его спасти?

Снова шаги тяжёлых сапогов Тамплиера прозвучали в тишине зала. Медленно и неотвратимо он приближался к лежащему ничком хозяину дома, продолжая монолог. Почувствовав это, несчастный француз зацарапал ногтями по камням, пытаясь отползти подальше. Не то, чтобы это на что-то влияло.

- Я пришёл к нему не ради Командных Заклинаний. Я пришёл к нему, чтобы оборвать его жизнь. Чтобы он и его семья никого больше не убили и не изуродовали. Грааль, о котором я узнал лишь сегодня ночью - единственная причина, почему этот труп ещё дышит, не истёк кровью, и сознание ни на секунду не потерял. Он нужен был для информации о Войне и призыве. Больше нет.

С этими словами Энгельбрехт сделал то, что любой другой Мастер поручил бы свежепризванному Слуге - он медленно опустился на одно колено и положил правую руку на голову мага. Греку не было видно, что он сделал, но это было и к лучшему - отвратительный хруст разорвал воздух подвала, и затем снова воцарилась могильная тишина.

Закончив дело, Тамплиер выпрямился во весь свой немалый рост.

- Теперь позволь спросить. Я действительно изучал воскрешение неживой плоти. Но как ты узнал об этом? Я не помню, чтобы Ахилл Пелионский обладал даром пророка... или же чтение чужих мыслей - удел всех Героических Душ этой войны?

Стоя над изуродованным телом он напоминал античного Ангела Смерти, хладнокровно пришедшего за очередной жертвой. Однако самого Энгельбрехта эта жертва не интересовала уже никак - он будто забыл о существовании француза, как только сердце того окончательно перестало биться.

Отредактировано Heinrich von Engelbrecht (2013-06-05 09:47:39)

Ответ героя был настолько растянутым и цветистым, что внимая его окончанию, уже было почти невозможно вспомнить начало. Однако именно заключительные слова Лансера и привлекли внимание мага.
Смерть, значит?
...

- Интересно. Но ты снова прав лишь лишь частично, Пелеид - не желая терять ещё больше времени, Энгельбрехт прошёл по залу и начал собирать с каменного пола разбросанные в ходе схватки книги и записи, - Я действительно встречал смерть лицом к лицу... но это не значит, что я прислужник ей. Напротив - сейчас я лишь лекарь. Хирург, который вырезает больные клетки... чтобы не пострадали здоровые. Посему как бы это не выглядело - я служу лишь самой Жизни. Делаю, что могу, тем инструментом, что имею в распоряжении. Вот и всё, Лансер.

Как и стоило ожидать, молодому и горячему Слуге не было дела до всего сказанного. Запоздало Генрих подумал, что пожалуй, впредь ему стоит придержать бисер при себе. Вздохнув, он продолжил собирать бумаги и сортировать их на важные и не очень. За его спиной Слуга скрипнул тяжёлой деревянной дверью.

-Что ж, думаю, я ответил на твой вопрос. Мне надоело это место, пора нам его покинуть. Заканчивай тут свои дела и выходи наружу. Я буду ждать тебя на улице. Пора мне своими собственными глазами узреть этот дивный новый мир.

И на этот раз Энгельбрехт окончательно остался один.

Тишина и спокойствие были ему только на руку. Не спеша, Тамплиер вычленил из рабочей документации любопытные и важные данные и отправил их за пазуху, обеспечив себя занятием на время путешествия в город-арену далеко на востоке. Помимо информации о самой Войне Грааля, там были данные и контакты других магов Ассоциации - крайне полезные сведения, которыми нужно будет заняться после того, как этот турнир так или иначе завершится.

Минут через десять Генрих неспешно вошёл в холл особняка. Здесь всё было так же, как и раньше - ничего не выдавало того, что в подвале этого дома расположена настоящая камера пыток... где и был казнён живший здесь палач. Мрачно прошагав через всё это богатое убранство обеспеченного семейства, Тамплиер одной рукой приоткрыл массивные двери особняка и вышел на прохладный ночной воздух.

Отредактировано Heinrich von Engelbrecht (2013-06-19 14:41:21)

Слуга ждал его снаружи. Похоже, сцена разделки хозяина дома отрицательно сказалась на желудке копейщика. Будто ожидая мастера, он обернулся к нему с вопросом:

- Вижу, ты закончил со своими приготовлениями. Куда отправимся дальше, Мастер?

Энгельбрехт помолчал, обдумывая следующую реплику.

-  Я закончил. Осталось дождаться, пока ты вернёшься в дом и сменишь свой костюм на что-то более подходящее этой эпохе. Сверкать доспехом в мирное время - разве что тешить собственную самооценку. Полагаю, лучшему копейщику Греции не должно быть в этом нужды.

Окончив, Генрих снова замолчал. Массивной статуей стоя перед дверьми особняка, он устало продолжал восстановление собственного организма. После недавнего избиения сломанными оставались ещё как минимум три ребра с левой стороны, и это не считая многочисленных трещин и гематом. Не спеша он продолжал лечение, ожидая готовности Слуги.

- Также впредь я попросил бы тебя не озвучивать своё имя вслух при каждом удобном случае. Слишком оно известно, и слишком много о тебе сообщает. Если же планируешь продолжать это безумие, то тогда будет проще сразу нарисовать мишень на своей гордости... если ты понимаешь, о чём я.

Снова тишина. Тамплиер выдавал свои мысли медленно и размеренно, чётко проводя между ними черту.

- И последнее. Хотелось бы, чтобы ты впредь также воздержался от использования щита. Он слишком уж известен - даже я узнал тебя именно по нему, и любой другой сделает то же. Кроме того, если всё то, что о тебе говорят, правда - то в любом случае он будет не прочнее твоей собственной кожи. Оставь его спрятанным, пока в нём нет нужды - в избиении беззащитных мастеров от него точно будет немного толку.

Закончив восстановление израненных лёгких, Энгельбрехт глубоко вздохнул, с удовольствием наполняя их свежим ночным воздухом.

- Я жду. Когда будешь готов, мы сможем наконец покинуть это место. И да - было бы намного лучше, если бы мы успели до утра, мой герой.

Отредактировано Heinrich von Engelbrecht (2013-06-24 17:27:37)

Ахилла не было около десяти минут. За это время Энгельбрехт успел окончательно восстановить большинство повреждений - лишь особо жёсткие переломы предстояло заживлять ещё долго. Пожалуй, этим тоже можно будет заняться во время многочасового перелёта. Тамплиер очень не любил терять время зря.

За спиной скрипнула дверь.

- Я готов. Надеюсь, теперь-то мы можем распрощаться этим местом?

Вернувшийся Слуга был одет так... в общем, Генрих несколько секунд потратил на то, чтобы просто подобрать определение это стилю. К счастью, лицо его этих мыслей не выдавало. Наконец, Тамплиер сдался.

- Хотелось бы. Сейчас мы отправляемся в город, где назначено сражение. Такой перелёт займёт целый день, и к тому же, нам придётся провести некоторое время здесь в ожидании рейса. Полагаю, ты захочешь использовать это время для знакомства с местными винами и женщинами. Считается, что и те, и другие в этой стране довольно ценны.

Энгельбрехт поднял воротник плаща и отвернулся.

- Уходим. Пусть мертвецы останутся в гордом одиночестве.

В ночной тишине, среди шелеста листьев и травы, его тяжёлые шаги зазвучали совсем по-другому. Неспешно, уверенно, и ни разу не оглянувшись, Генрих прошёл по каменной дорожке, ведущей к кованым воротам и аккуратно затворил их за собой. И всё же несмотря на его осторожность, старый металл напоследок жалобно скрипнул - будто издавая прощальный стон по своему безвременно ушедшему хозяину.

===> Улицы Синто

Отредактировано Heinrich von Engelbrecht (2013-06-30 15:10:24)